Lingvids

латинское calidum ‘горячий’ превратилось во французском языке в chaud [šo];

древнеанглийское hlāfweard (буквально: ‘хлебохранитель’) превратилось в современном английском в lord ‘лорд’;

древнеиндийское bhavati ‘он есть’ превратилось в хинди в hai ;

древнеперсидское ariyānām ‘арийцев’ (подразумевается: земля, страна) (родительный падеж множественного числа от ariya «ариец») превратилось в современном персидском в iran ‘Иран’.

Как можно видеть, древняя и новая формы одного и того же слова иногда могут даже не иметь ни единого общего звука.

Для языков с многовековой письменной традицией, например русского, английского, французского, греческого, персидского, в изменяемости языка можно непосредственно убедиться, читая тексты прошедших веков. Чем больше временная дистанция, тем труднее современному человеку, если он не имеет специальной лингвистической подготовки, понять сочинения своих предков. Углубляясь во всё более древние времена, он дойдет и до таких текстов, в которых ему не понятно почти ничего. Например, для современного англичанина (не лингвиста) древнеанглийский текст Х века — это уже просто иностранный язык. Еще разительнее отличается современный французский язык от латыни, из которой он развился за полтора тысячелетия.

Основной принцип изменений в языке был открыт лишь в XIX веке, и это самое великое достижение исторической лингвистики. Его значение для этой науки не меньшее, чем, скажем, значение открытия закона всемирного тяготения для физики.

Принцип состоит в том, что внешняя форма слов языка меняется не индивидуальным образом для каждого слова, а в силу процессов — так называемых фонетических изменений (иначе — фонетических переходов), охватывающих в данном языке в данную эпоху ВСЕ без исключения слова, где имеется определенная фонема (или сочетание фонем).

Это основополагающий принцип исторической лингвистики.

Даже самая диковинная трансформация облика слова в ходе истории — результат не случайной индивидуальной замены звуков, а последовательно реализованных во всей лексике языка фонетических изменений, происходивших в данном языке в определенный период в прошлом.

Например, эволюция, превратившая латинское cálidus во французское chaud [šo], — это следующая цепочка сменяющих друг друга во времени форм данного слова (привожу их в фонетической транскрипции):

[kálidum] → [káldum] → [kald] → [čald] → [čaud] → [šaud] → [šod] → [šo].

Самое важное здесь то, что каждый из шагов такой эволюции — это фонетическое изменение, совершившееся не в одном лишь данном слове, а во всех словах данного языка, где подвергавшийся изменению звук находился в такой же позиции. (Что значит «такая же позиция», в каждом случае определяется вполне строго, но здесь нет необходимости приводить технические детали.)

Например, [kálidum] превратилось в [káldum] в силу того, что в данном языке всякое безударное i в положении между двумя одиночными согласными в определенный исторический момент выпадало. Далее, [káldum]превратилось в [kald] в силу того, что в некоторый более поздний момент всякое конечное -um отпадало, и т. д.

При всей удивительности превращения сálidum в [šo], в силу принципа всеобщности фонетических изменений любое латинское слово, частично сходное c сálidum , должно дать во французском языке слово, частично сходное с [šo]. И действительно, например, латинское sólidum ‘плотный, крепкий’ (так же как название золотой монеты) дало французское слово sou [su] (название монеты). Различие между [šo] и [su] опосредствованно отражает исходное различие между са- и so- .

Откуда лингвисты получают сведения о прежних состояниях языка? Подробно останавливаться на этом я не могу, но самое главное укажу.

Прямой источник (возможный для языков, имеющих письменную традицию) — письменные памятники того же языка, дошедшие от прежних веков. Правда, извлечение сведений о языке из этих памятников представляет собой более сложную операцию, чем кажется на первый взгляд, но лингвисты приобрели в этом деле уже богатый опыт.

Другой путь, логически более сложный, но ныне уже обладающий детально разработанной строгой методикой, — так называемый сравнительно-исторический анализ, то есть сравнение данного языка с родственными языками с целью восстановления того общего состояния, из которого развились все эти языки. Он пригоден также и для бесписьменных языков.

Вот упрощенный пример — сравнение слова «сон» в разных славянских языках: русское сон , польское sen , сербское сан , словенское sən , болгарское сън (в последних двух случаях выступают специфические для этих языков гласные ə и ъ , отсутствующие в других языках). Если такой пример не единичен, а точно такое же звуковое соотношение между пятью языками повторяется в серии других слов, то сравнительное языкознание делает вывод, что: