Lingvids

Самое замечательное в различительных признаках падежей русского языка не то, что они описывают падежи, а то, что они могут быть применены и к другим грамматическим категориям. Как подчеркивал Якобсон, признак направленности может характеризовать еще признаки противопоставления глагола в залогах (действительный и страдательный). Признак объемности связан с понятием предела, и здесь мы видим связь с делением русских глаголов на совершенные и несовершенные. Так, отрицание одинаково воздействует на этот признак, касается ли это существительного в объемном родительном падеже или глагола несовершенного вида (возьми книгу — не бери книги).

Таким образом, открывается возможность анализировать не отдельные фрагменты грамматики вроде падежа или рода имен существительных, но и грамматику языка в целом. Причем в связи ее со значением, со смыслом слов.

Может быть, и для лексики удастся отыскать набор различительных признаков? Образуют ли значения слов систему, подобную той, что мы находим в фонетической структуре языка?

Ответить на этот вопрос не так-то просто. Число фонем да и грамматических форм ограничено. Слов же в любом языке очень много. И, что самое главное, для них нет никаких количественных ограничений. Одни слова исчезают, другие появляются. «Поэтому при первом рассмотрении словарь представляется отрицанием понятия состояния, устойчивости, синхронии, структуры, — пишет Луи Ельмслев в статье, названной «Можно ли считать, что значения слов образуют структуру?» — Кажется, будто в словаре царят каприз и произвол и что поэтому словарь — это противоположность структуры».

Тем не менее и Ельмслев, и многие другие современные лингвисты полагают, что ответ на вопрос, заданный им в заголовке статьи, должен быть положительным.

Количество слов в словаре неограниченно. Это, говорят математики, открытое множество, в отличие от фонем или категорий грамматики, образующих множество закрытое. Но внутри словаря можно найти закрытые множества, или классы. К ним относятся термины родства или обозначения цветов. Есть и совсем маленькие классы, состоящие всего из двух членов, например, непроизводные прилагательные вроде большой — маленький, длинный — короткий, красивый — безобразный, горячий — холодный и т. п. Как справедливо замечает Ельмслев, структурное описание возможно лишь при условии, что открытые классы удастся свести к закрытым. Для этого необходимо проделать огромную по объему работу.

Такая работа проводится в различных странах мира. С одной стороны, лингвисты стараются разбить все многообразие лексики на Отдельные семантические, то есть смысловые «поля». С другой стороны, делаются попытки описать то или иное конкретное семантическое «поле» в терминах различительных признаков по принципу «да — нет». «Двоичный набор признаков для классификации в последнее время строится для наиболее употребительных слов языка, не связанных с обозначением конкретных вещей, — констатирует советский ученый Вячеслав Всеволодович Иванов. — При изучении небольших подсистем слов с абстрактными значениями выделяются двоичные классификационные признаки, частично совпадающие не только с универсальными грамматическими признаками, но и теми признаками, которые оказываются существенными и для исследования мифологических и ритуальных систем».

В 1941 году, перед самой войной, советский этнограф А. М. Золотарев закончил монументальный труд «Дуальная организация первобытных народов и происхождение дуалистических космогонии». Безвременная кончина оборвала жизнь ученого, и труд его увидел свет лишь в 1964 году. И тем не менее книга его не устарела. Наоборот, она оказалась в русле современных идей, она дала уникальный материал для анализа с помощью различительных признаков не только мифологии первобытных народов, но и самой структуры общества, эту мифологию породившего.