Lingvids

«Почему мы так говорим?» — эта рубрика часто встречается в популярных журналах. Рассказывает она о биографиях слов, которые порой бывают поистине удивительными. В самом деле: разве не интересно узнать, что немецкое элефант (слон) и русское верблюд происходят из одного и того же источника, вероятнее всего — древнеегипетского? Что наше караул происходит от тюркского кара авыл, то есть «охраняй аул»? А слово акула — из языка викингов?

Наука, изучающая происхождение слов, называется этимологией (от греческого этимон — истина и логос — учение, слово). Она помогает нам узнать, откуда и когда появилось в нашем языке то или иное слово, каким было его значение прежде (не так давно издательство «Прогресс» выпустило четырехтомный «Этимологический словарь русского языка», составленный Фасмером, в котором объяснено происхождение тысяч слов).

Но у этимологии есть задачи еще более интересные, важные и увлекательные. Происхождение слова, «история называния», не меньше характеризует человека и общество, в котором он жил, чем предмет, этим словом названный! Наука о «биографиях слов» помогает ученым раскрывать внутренний мир людей, умерших тысячи лет назад, мировоззрение «коллективов», казалось бы, бесследно исчезнувших, не оставивших никаких памятников— ни письменных, ни материальных. Подобно тому, как по костям умерших животных палеонтологи восстанавливают облик вымерших животных, так с помощью языка восстанавливается «модель мира», существовавшая в сознании наших доисторических предков.

Один всего пример. По-гречески медведь называется арктос (вспомните Арктику и то, что Полярная звезда входит в созвездие Малой Медведицы). По-латыни медведь звучит урсус, по-древнеиндийски — ркшас. Все эти родственные слова происходят от древнего индоевропейского названия медведя, которое звучит как ркьтос.

Русский язык — индоевропейский. Однако в русском, так же как и в родственных ему славянских языках, этого индоевропейского слова нет. Наше медведь буквально значит медоед — мед едящий, медв-едь.

В чем тут дело? Ведь такие слова, как вода, нос, два, три, я, мать и многие другие, остались похожими на древние индоевропейские. Они почти полностью идентичны в самых разных языках великой индоевропейской семьи (числительное три по-древнеиндийски звучит, как три, по-латышски — как трис, по-гречески — как трэс, по-немецки — как драй, по-хеттски — как три, на латыни— как трэс и т. д.). Почему же исчезло древнее название медведя?

Языковеды объяснили это. Предки славян, жившие в условиях первобытнообщинного строя, были суеверны. Они боялись называть медведя, хозяина, владыку дремучих лесов его собственным именем. И говоря о нем, страшное слово заменяли иносказаниями, намеками, позже это вошло в привычку, стало своеобразной традицией; не случайно герои охотничьих рассказов русских писателей, собираясь на медведя, избегали нередко называть его и говорили — хозяин, Он, топтыга… Одно из этих иносказаний закрепилось в русском языке — медоед, так появилось нынешнее — медведь. А не менее суеверные предки германцев закрепили другое иносказание — бурый. Отсюда немецкое название медведя Bär (есть гипотеза, что и город Берлин обязан своим именем этому слову), английское bear т. д.

Так язык помогает нам проникать во внутренний мир наших далеких предков вплоть до их суеверий и страхов перед дикими животными, хозяйничавшими в лесах.