Lingvids

Любое собственное имя заключает в себе значительную информацию. Называя индивида, оно одновременно сообщает о семье, роде, национальной культуре. Более того, согласно философии имени, всякое имя являет сущность объекта. Именем выражается тип личности, ее онтологическое строение. Поэтому П. Флоренский в трактате «Имена» полагал, что возможно особое «мышление именами», где одно только имя представляет человека, избавляя тем самым от необходимости перечислять его индивидуальные черты.

Такое утверждение может показаться излишне категоричным Действительно, житейский опыт показывает, что носители одинаковых имен далеко не идентичны по своим личностным характеристикам. Имея среди знакомых, допустим, Константина или Анну, нельзя по ним достоверно судить обо всех других Аннах и Константинах. Собственное имя реального человека не охватывает весь спектр его индивидуальных признаков. Оно указывает на «тип духовного устроения», но не на конкретную личность.

Однако суждение П. Флоренского, излишне категоричное по отношению к имени в жизни, точно передает специфику имени литературного персонажа. Если реальный человек может физически существовать и безымянным (например, новорожденный младенец, который еще не получил имени), то для литературного персонажа наличие имени является необходимым условием существования. Литературный герой, в отличие от реального человека, — это модель личности совокупность «подобранных писателем признаков».

По словам Ю. Н. Тынянова, в динамике произведения возможно бесконечное разнообразие (вплоть до противоречий) черт, «обведенных кружком» имени героя, а также действий и речевых обнаружений, приуроченных к нему. Имя является тем фактором, который сводит воедино все «составляющие» литературного персонажа. «Имя — формальный признак героя как единства».

Продолжив эту мысль, можно сказать, что имя является структурообразующим компонентом персонажа. Сразу следует оговорить, что под именем в литературно-художественном тексте понимается не только антропоним (личное имя или фамилия), но любое слово, именующее персонажа: местоимение (он, она, я — как это чаще всего бывает в лирике); функциональное наименованием (по амплуа, социальной или национальной принадлежности); иногда всего одна буква, как, скажем, у Ф. Кафки,

Тем не менее особую роль играют имена, выраженные антропонимами. Если реальный человек получает свое имя до некоторой степени произвольно, то с литературным героем дело обстоит иначе. Облечь в плоть и кровь «подобранные признаки» способно только одно единственное имя, обобщающее эти признаки и выявляющее сущность персонажа. В этом случае особенно справедливо цитируемое П. Флоренским суждение Иоанна Златоуста: «природа вещей образует имена, согласно собственной сущности». А значит, даже когда автор не «придумал» имени персонажа, а позаимствовал его из далекого от искусства источника (например, из адресной книги, как это делал Золя), этот выбор далеко не случаен. На интуитивном или рациональном уровне он обусловлен потребностью назвать героя именно так, а не иначе. Для наиболее адекватного выражения сущности персонажа подошло это, а не иное как бы случайное имя.

Итак, имя литературного персонажа адекватно выражает его сущность (во всяком случае стремится к этому). Ему дается «по имени житие, а не имя по житию». И если в реальной жизни этот тезис П. Флоренского находит себе подтверждение лишь в отдельных случаях, в литературе это закон. Для всякого литературного персонажа nomina sunt omena («имя есть судьба»).

Таким образом, предложенное Флоренским «мышление именами», спорное в отношении людей, отражает реальную ситуацию там, где речь идет о литературных персонажах. Поэтому, в частности, достаточно упомянуть имя, чтобы воссоздать образ в сознании собеседника или читателя. На этом основано и бытование так называемых «бродячих сюжетов», ядром которых является носитель определенного имени, например Дон-Жуан.